Grasscutter_Resources/Resources/Readable/RU/Book154_RU.txt

Дождавшись, когда рассеется радуга, Цзинь Семьдесят второй наконец покинул деревню Тупи и ушёл в дикие горы.
Давным-давно в мире зародилась легенда, что Небесный Император разрубил дикие горы своим клинком, а потому они так круты, что забраться фактически невозможно.
Ещё говорят, так как дикие горы пропитаны слезами матери земли, что схожи с кислотой, на них ничего не растёт.

Дикие горы некогда славились залежами драгоценных металлов, но после землетрясения шахты обвалились, а рабочие были погребены в них.
После этого никто не пытался восстановить добычу среди скал, а в пещерах поселились свирепые звери и лютые разбойники.

И вот там, среди свирепых зверей и лютых разбойников и притаился враг Цзиня Семьдесят второго.
Плечи мечника опустились, шагал он неровно: раны, прежде нанесённые мечом старосты, мешали ему идти.

Он отчетливо понимал, что среди мёртвых скал за ним зорко следят чужие глаза, и кто-то чует его, словно раненого зверя.
Жизненный путь, построенный на крови и смертях, рано закалил чутьё Цзиня Семьдесят второго.

Цзинь Семьдесят второй чувствовал, как мёртвые дикие горы расставили на него ловчие сети.
Разбойники, прятавшиеся в темноте, ждали, пока он войдёт в узкую пещеру, решит протиснуться в трещину между скал или шагнёт в обвалившийся рудник, чтобы ножом расправиться с ним из мрака.

Но сейчас, по крайней мере на вид, крутые и отвесные дикие горы сами выглядели, как могила для Цзиня Семьдесят второго.
Когда раненый мечник с трудом пробирался по узкой горной тропе, камни из-под его ног иногда осыпались вниз.

В то же время два силуэта следили за крохотным путником с поросших кривыми засохшими соснами утёсов.

«То, что он потерпит крах, было ясно ещё у подножия. Нужно лишь дать ему пройти по этому горному пути... Он может оступиться и рухнуть в бездну сам».
Сказала худая, как тростинка, старуха.

Она посмотрела на спутника: в темно-синих глазах были холод и пустота, и смотрели эти глаза остро, как притаившаяся в горной расселине гадюка.

«Нет!»
Голос стоявшего рядом с ней тучного старца звучал словно колокол,
«Он убил триста шестьдесят три человека в деревне Тупи и сварил суп из сторожевого пса...»
«И, хотя он был тяжело ранен старостой деревни Тупи и едва переставляет ноги, мы не должны ослаблять бдительность!»

- Фу...
Старуха во мгновение ока исчезла среди умирающего леса, фыркнув напоследок.

- ...
Старик уставился на остановившегося на минуту хромого мечника, хлопнул по огромному животу и ушёл.
Шаги его не нарушили покой ни одного дерева, ни одной травинки.

Внезапно небо потемнело. Собрались тучи, и землю окропили первые капли дождя.
Под этим дождём, смочившим великие горы, опираясь на меч, как на трость, с трудом шёл израненный Цзинь Семьдесят второй.
Но потеря крови и лютый холод сделали своё дело: он споткнулся и, обессилев, рухнул на камни и гальку.

Прежде, чем провалиться в темноту небытия, Цзинь Семьдесят второй успел заметить, как перед глазами его мелькнул край синего подола...
Он был готов поклясться, что уже видел это раньше.